// Так как игроки не отыгрываются, а времени прошло немало, использую свое право ДМа и отыгрываю ситуацию за них. Заранее извиняюсь, если уважаемые игроки хотели поступить по-другому//

Побродив по рынку, но не найдя среди товаров ничего стоящего внимания, Братья решили посетить таверну «Невинная пастушка» и осушить по кубку знаменитого «Золотого Орлеане». Худой официант с испитым лицом подал им медный кувшин с благородным напитком и принял 2 золотых монеты. Расплачиваясь, брат Изумзоромор не заметил, как из его поясного кошеля выпало письмо написанное комтуром. Выпало и бесшумно опустилось на застеленный свежим сеном пол.
Странники ничего не заметили, наслаждаясь вином. «Золотое Орлеане» было просто великолепным.
Допив кувшин и отдохнув, Братья вновь оседлали своих лошадей и выехали из Орла.

//Их путь лежит на юго-запад, в Элиссу – столицу королевства Элгариолл или на юго-восток в графство Невер. А может стоит посетить окрестности осажденного Вееркона?//

- Ну что ж, – сказал старик, – мы собирались в Невер, и я не вижу причин сворачивать. Там мы сможем отдохнуть, и поискать прямую южную дорогу из Элгариолла.

К концу дня Братья достигли Невера. Первое что бросилось им в глаза это бессистемное скопище палаток, шалашей и шатров левее главных городских ворот. Лагерь кочевников Великой Пустыни.
– Их здесь не меньше тысячи! – с тревогой в голосе заметил брат Эреб.
– И каждый четвертый воин, – мрачно добавил брат Изумзоромор, – хотел бы я знать, на чьей стороне собирается выступить граф Невер.
– Единственное, в чем мы уверены, это тот факт, что граф всегда держал сторону монотеистов-еретиков – брат Эреб проверил свой кистень.
– И сейчас его войско возросло больше чем на две сотни монотеистов-фанатиков, которые к тому же лучшие в мире фехтовальщики на клинковом оружие. Правда, никуда не годные стрелки, – брат Изумзоромор старательно зарядил свой арбалет, – Ну, Тьма нам в помощь…

Как не странно в город странники въехали без приключений и даже немного успокоились, но тут случилось досадное происшествие. Когда они проезжали по одной из узеньких улиц города, на встречу им попался невысокий кругленький священник-монотеист, несущий дарохранительницу с символами Света. Увидав священную для них реликвию, все прохожие снимали шапки и осеняли себя знаком Света.
// Как поступят Братья-дуалисты? Решат, что верой нельзя поступаться даже в малом или предпочтут вполне естественную, в данном случае, маскировку?//

//Алисаджар, ты описываешь не то, что мы делаем, а то, что с нами происходит, то есть всякие внешние факторы, а что мы говорим – это уже наша забота. Я понимаю, что так ближе к книгре, но у нас то все таки фрпг, по этому не надо больше описывать наши действия и разговоры.//

В такие минуты брат Изумзоромор всегда приходил в замешательство, вот и сейчас он бросил умоляющий взгляд на своего спутника, в надежде, что тот окажется более хорош в подобных импровизациях...

//Принято. Ну, возможно я и вправду несколько «заигрался». Извиняюсь, постараюсь исправиться. Последний диалог (если это он вызывает определенное недоумение) скорее не ролевой, а описательный. Хотя конечно текущую обстановку можно было описать и от лица автора, не трогая героев. Со своей стороны убедительно прошу уважаемых игроков всю критику, по возможности, перенести на соответствующую страницу данного форума. Заранее благодарен.//

Священник с дарохранительницей приближался…

Брат Эреб поймал на себе взгляд брата Изумзоромора и ужаснулся. Теперь перед ним стоял тяжелейший вопрос. В тех ситуациях, когда от его выбора зависела его, и не только его, жизнь, брат Эреб всегда полагался на подсказку Темного Мона. На сей раз для принятия решения было достаточно всего лишь вспомнить про Темного Мона. И если небольшие заигрывания с чужой религией ради праведной цели он допускал, то прямое предательство не могло иметь прощения. Даже если им удастся сохранить этот поступок в тайне от остальных братьев, даже если их ересь никогда не выйдет за стены Невера, гнева Темного Мона избежать не удастся. Подумав о всех возможных карах, которые их только могут ожидать, брат Эреб отринул малодушный вариант. Он даже не был уверен, что, спроси у него кто-нибудь о его вере, брат Эреб сможет солгать. Все-таки жизнь и религия монаха дуалиста одевала убеждениями, подпоясывала ограничениями и давала в руки тяжелый мешок обязанностей – а все остальное оставалось таким приятным и одновременно таким далеким.
Все эти мысли заняли у брата Эреба не больше секунды. Встретившись глазами с братом Изумзоромором и словно прочитав в них немую просьбу, брат Эреб сжал губы и едва заметно помотал головой из стороны в сторону. Затем, еще раз взглянув на священника, брат Эреб взял за запястье брата Изумзоромора, отошел в сторону, прижался к стене, надеясь слиться с ней, и очень быстрыми шагами стал удаляться с несчастливой улицы.

Прижав лошадей к стене, чтобы дать еретику пройти мимо, Братья и не думали снимать свои дорожные шляпы и осенять себя знаком Света. Вроде бы все обошлось, однако, доехав до конца длинной улочки, Братья увидели еще одного священника монотеиста на этот раз окруженного полудюжиной кочевников-наемников в белых бурнусах, а в руках сжимающих свои страшные сабли. Священник, самоуверенно улыбаясь, приказал Братьям спешиться и следовать за ним.

//Подчинитесь или решите прорываться с боем? Решайте быстрее!//

Брат Эреб посмотрел на священника-монотеиста, слабо улыбнулся и кивнул головой, словно соглашаясь с его требованиями. Истовость веры привела монахов-дуалистов к провалу. Впрочем, Темный Мон не осудит их, а если братьям суждено будет умереть, то в другом мире наградит их, как никого другого. Братья раскрыты, миссия неимоверно осложняется и дальнейшая маскировка и ложь уже не имеют смысла. Брат Эреб не ждал благодарностей от судьбы, она уже несколько раз отворачивалась от него и брат Эреб перестал о ней думать. Теперь милость Темного Мона заменяла ему Рок. Думая об этой милости, монах-дуалист смутно надеялся, что тот, кому он так верно служит, не оставит его в этот момент, и стоит попытаться спасти себя и возможный благоприятный результат их задания от происков монотеистов. Брат Эреб посмотрел на брата Изумзоромора, подал ему незаметный знак, а в следующий момент, пришпорив коня и достав кистень, понесся сквозь окружающих кочевников, желая поскорее вбить металлический шар своего оружия в голову ненавистному священнику, и надеясь, что лишившись своего предводителя наемники, свободные от своего договора, разбегутся. Фальшивая улыбка на лице брата Эреба сменилась неприкрытым яростным оскалом человека, оказавшегося в труднейшей ситуации, в пртивовес наглой усмешке монотеиста, чувствовавшего себя хозяином положения. Занося кистень брат Эреб с надеждой думал о том, что брат Изумзоромор, увидев тайный знак, сейчас прикрывает его спину от предательских ударов.

//Не забудьте про искусство марранги. Зачем сразу убивать монотеиста, если можно его зомбировать?//

//Алисаджар

1.

Не забудьте про искусство марранги. Зачем сразу убивать монотеиста, если можно его зомбировать?

Разумеется, мы ни про что не забывали и рассматривали подобную мысль. Но в явном виде нам применить искусство марранга предложено не было. А если этот вариант был одним из последствий решения подчиниться, то так рисковать, а я думаю, что риск куда больше, чем от простого нападения, никто бы не стал. А раз такого варианта не было (либо отсутствовал зрительный контакт, либо слишком мал навык, то и подразумевать его мы не имели права. Впрочем, если этот поступок можно будет переиграть, то мы так и сделаем.

2. Как скоро предвидится возможность, допустим, поесть и поохотиться? Будут варианты сделать это или же мы сами должны описывать это в подходящих местах. А то я уже с ужасом думаю о штрафах за голодание и ношение кольчуги. Восстановил ли выпитый в таверне алкоголь пункты выносливости?

3.

Расплачиваясь, брат Изумзоромор не заметил, как из его поясного кошеля выпало письмо написанное комтуром.

Строго говоря, у брата Изумзоромора письмо выпасть не могло, поскольку в тот момент находилось у брата Эреба, на что намекается здесь:

Брат Эреб с жадностью схватил письмо и, бегло его просмотрев – он давно научился схватывать из многочисленных и объемных трактатов самую суть, иначе так бы и провел всю жизнь среди них, а у него впереди, увы, была отнюдь не вечность, надежно спрятал.

Было бы странно, если бы под "надежно спрятал" подразумевалось "отдал брату Изумзоромору". Потому прошу исключить момент с потерей письма из повествования.

//Для Эреб: Спасибо за критику! Конструктивно и своевременно. Действительно, использовать маррангу предложено не было, я надеялся что игроки предпочтут атаковать телепатически. В следующий раз (в следующей битве) исправлю свою ошибку и введу такое предложение (как например у Д. Браславского в "Подземельях..." или в "Повелителе...").

Вопрос с питанием следует особо обсудить в соответствующем форуме. Прошу. Что касается прожитого (проигранного) дня, то вино, несомненно, избавит вас от штрафов ( калорийность вина от 50 до 100 килокалорий на 100 грамм продукта. Таким образом, литр вина составляет одну четвертую от суточной нормы человека физического труда. Следовательно, если братья "раздавили" кувшин на двоих (кувшин = 3 литра; прибалтийская советская мера) каждый получил почти достаточно калорий, чтобы поддержать свою жизнедеятельность.

Что касается письма, то я полностью признаю свою вину. Недосмотрел. Накосячил. Стыдно!!! Постараюсь исправиться!
Убрать эпизод поздно, т. к. он используется в качестве основной фабулы для команды наемников. Будим считать, что письмо, все-таки, потеряно.

Так каковы действия Братьев?//

Брат Эреб с отчаянием посмотрел на священника и стоящих близ него кочевников-наемников, но быстро придал своему лицу рассеянно-благожелательное выражение, стараясь смягчить как ту ненависть, которую он испытывал к монотеисту, так и обратную – глупо было полагать, что священник до сих пор не догадался, кто эти странники в капюшонах, не желающие выполнить небольшую часть ритуала Света – ритуала уважения к собратьям по вере, и слез с коня. Брат Эреб считал большим, слишком большим, даже невыносимым, унижением поднимать руки и ограничился тем, что отодвинул их от тела и от висящего на поясе кистеня чуть дальше чем обычно, чтобы показать, что даже ненавистным наемникам – слабым и порой трусливым стяжателям, каждого из которых, а то и нескольких, брат Эреб мог одолеть в битве, не составит труда одним движением отсечь ему голову раньше, чем он сумеет схватить оружие. Но нет, план брата Эреба был другим: подходя все ближе и ближе, уже ожидая, что кочевники наемники пленят его, брат Эреб, и не надеясь войти в кольцо, отделяющее священника от братьев-дуалистов, старательно вперившись взглядом в лицо священника, искал малейшую возможность для зрительного контакта. Если бы судьба даровала ему таковую, то с помощью Темного Мона брат Эреб вполне мог захватить сознание монотеиста и использовать эту возможность, чтобы выпутаться из ситуации, в которой братья оказались из-за силы и чистоты веры. Брат Эреб ожидал компенсации, хотя сама такая мысль была ересью, – они доказали свою веру и получили проблемы, а сейчас возносят молитвы, и должны обрести спасение. Брат Эреб не стал смотреть на брата Изумзоромора – ошибка в применении марранги могла стоить им жизни, но все же надеялся на то, что он делает то же самое. Увеличить шансы поработить священника вдвое было бы совсем неплохо.

- Вы что-то ищите благородные господа? – проблеял священник, мгновенно растеряв свою самоуверенность, после чего, не оборачиваясь, отпустил наемников небрежным жестом. Кочевники были несколько удивлены, но видимо посчитали, что поисковая группа напоролась на высокое начальство (никто не знает, как в шесть голов одновременно пришла одна и та же мысль) не младше епископа и поспешили скрыться.
Как оказалось потом, все шестеро отправились в ближайший кабак, где, на радость хозяину, за сутки выпили половину запаса горячительного зелья. Они бы выпили и оставшееся, но к вечеру следующего дня крепкие напитки вызвали у них (кочевники великой пустыни вообще-то не пьют спиртное) нечто подобное кровоизлиянию в мозг. Их тела забрали земляки, которые еще долго вспоминали этот случай, в своих спорах о вреде вина.

А пока наемники опустошали первые кубки, Брат Изумзоромор стал медленно сползать с седла. Брат Эреб едва успел подхватить обессиленного ментальной схваткой с шестью противниками товарища.
Тем временем священник-монотеист переспросил странных путешественников (своих новых хозяев):
– Так я могу вам помочь, благородные господа?

//Потребуете отвести вас в гостиницу, к лекарю или вывести из города?//

//Решение на этой развилке может принимать только Брат Эреб, т.к. Изумзоромор находится без сознания.//

Брат Эреб сначала удивленно посмотрел на равнодушно удаляющихся кочевников, удаляющихся из того места, где при малейшей ошибке братьев-дуалистов произошло бы кровавое побоище. Но, одновременно услышав изменившейся с презрительного на подобострастный тон священника, брат Эреб понял, что им несказанно повезло, намного больше, чем того следовало ожидать. Брат Эреб пообещал себе, что, оказавшись в безопасном месте первым делом вознесет самые ярые и искренние молитвы к Темному Мону, а пока лишь молча его восславил. "Так-то лучше", – улыбнувшись и при этом глядя на священника-монотеиста, подумал брат Эреб, стараясь сымитировать встречу давных знакомых, связанных верой, – кто знал, сколько еще священников, наемников и шпионов бродит по улочкам Невера... Брат Эреб знал, что город, охваченный чумой монотеизма долго не протянет: на поддержание чистоты веры уходит слишком много денег и людей, и города рушились под тяжестью веры, переходя к состоянию свободы вероисповедования или же абсолютной ереси. Потому-то братья-дуалисты и любили замки куда больше городов и не старались подчинять дуализму целые города, а только отдельных очень влиятельных людей. Услышав недалеко от себя всхрап лошади, треск и шуршание, брат Эреб перевел взгляд со священника – не было нужды теперь поддерживать зрительный контакт после подчинения разума жертвы, теперь она сама освободиться не сможет – на брата Изумзоромора, кренящегося в седле. Удержав монаха-дуалиста, брат Эреб понял причину обморока брата Изумзоромора и тихо выругался: не будучи уверенным, что у него получилось бы выдать мысленный приказ от священника, завладев его сознанием, кочевникам, брат Эреб совсем не думал, что его товарищ рискнет отвлекать остальных. Проще было бы сосредоточиться только на монотеисте. Брату Изумзоромору нужен был маг, но в его отсутствие сгодится и простой знахарь. Хотя брат Изумзоромор победил в ментальной схватке – а это значило, что его настоящее состояние – лишь усталость, было бы намного хуже, если бы он проиграл – и ему вполне мог бы помочь простой отдых, брат Эреб решил не рисковать, к тому же ему, разочарованному товарами на рынке, хотелось посмотреть, что из своего имущества за приличную цену продал бы им официально не занимающийся этим лекарь. Брат Эреб, продолжая поддерживать брата Изумзоромора на коне, обратился к священнику:
– Будьте добры, отведите нас к лекарю. Как вы видите, мой друг слегка нездоров.

- В Невере нет больше лекарей! – священник говорил медленно и невнятно, как бы вспоминая слова, – Архиепископ Невера неделю назад приказал выгнать всех подозрительных еретиков из графства.

//Зомби не лгут. Похоже, что медицинскую помощь здесь не найти. Остается только покинуть цитадель монотеистов и отправиться дальше, полагаясь на милосердие Темного Мона. Какое направление вы выберете: восточное (в Великую Пустыню) или западное (в сторону осажденного армией герцога Ангулла города Вееркона)//

//Решение вновь придется принимать брату Эребу. Брат Изумзоромор все еще без сознания//

Брат Эреб скривился. Он никак не ожидал такого ответа. Брат Эреб вновь подумал про соотношение веры и пользы для города: "Лучше бы Неверу оставаться безверным. Чем эти глупцы будут лечиться в отсутствие разбирающихся в подобном людей? Или они настолько слепы, что надеются на помощь своего бога?" Тому по мнению брата Эреба могло быть несколько объяснений: может быть вера в бога действительно помогает жить вне зависимости от существования этого бога или же жителей Невера исцеляет Темный Мон. Но нет, не из жалости – это понятие не было применимо к вере монахов-дуалистов – а лишь для того, чтобы, услышав отчаянную обращенную к богу просьбу, превратить ее в сделку и потребовать цену гораздо больше истинной цены такой услуги. И в этом нет ничего удивительного, ведь ее определяет отнюдь не проситель. О том, что жителям Невера может помогать Мон, брат Эреб старался не думать – годы, проведенные в монастыре, научили его правильно думать и раз и навсегда определили границы дозволенных мыслей. Пора было покинуть город. Брат Эреб попросил у монотеиста немного материи и, разорвав ее на лоскуты, надеясь, что эта процедура не слишком привлечет к нему внимание горожан, покрепче привязал брата Изумзоромора самодельными веревками к коню. Падение на землю излечиться ему явно не поможет. Брат Эреб не собирался пока что расставаться со священником-монотеистом: слуга, даже такой бесполезный, неспособный ни к битве оружием, ни к магии, тем не менее мог пригодиться – он был их пропуском по городу и из него, он мог нести вещи, да и не было задания проще, чем найти работу рабу. Хотя можно было просто приказать ему убираться подальше, принять яд, хотя брат Эреб не был уверен, что выполнение такого приказа, включающего в себя еще и поиск яда, будет доступно зомби, можно было просто убить его где-нибудь за городом, брат Эреб понимал, что с братом Изумзоромором в бессознательном состоянии они все равно не смогут двигаться быстро, а значит и священник-зомби не будет обузой. Брат Эреб заранее выбрал западное направление – во-первых, он знал, что так путь до Долины Троллей будет ближе, а во-вторых, хотя монахи-дуалисты и торопились, ему очень хотелось принять участие в авантюре герцога Ангулла. Брат Эреб поспешил к воротам, по пути еще раз вспомнив слова священника: "Подозрительных еретиков! Если и лекарь считается в Невере еретиком, то кто же тогда мы?" – и усмехнувшись. Он вообще любил думать о не самых насущных вещах.

Несмотря на позднее время, стража Невера спокойно пропустила странную процессию через Западные Ворота. Смеркалось. Братья и зомби неспешно, чтобы не тревожить недужного двигались по дороге на Вееркон. Уставшие лошади еле-еле шевелили копытами.

//Брат Эреб, прикажите остановиться на ночь или продолжить путь?//

Брат Эреб, находящийся без сознания брат Изумзоромор и священник-зомби неспешно двигались по ведущей прочь из Невера узкой неровной дороге – настолько узкой, что, честно говоря, по ней двигался только конь с братом Изумзоромором, брат Эреб и зомби ехали слева и справа от нее по траве. Темнело. Черные тучи росли на глазах, сливались, образовывая темно-синее небо, которое, казалось, с каждым часом опускается все ниже и ниже, грозя скоро раздавить имевших несчастье оказаться на этой дороге в эту ночь путников своей гнетущей громадой. Дорога неплохо освещалась благодаря висящей в чистом от туч пятне неба, которое было уже не темно- а насыщенно-синим, растущей луне. Брат Эреб осмотрелся: в нескольких десятках метров по обеим сторонам дороги тянулись свободные от деревьев узкие полоски травы, заполненные лишь низким, в полметра, кустарником с отчетливо выделяющимися в темноте белыми цветами. Дальше начинался лес, сливающийся в сплошную черную стену, из которой далеко высовывались корявые ветви деревьев. Они, казалось, могли схватить и утащить вглубь леса незадачливо пробегающего небольшого зверька, если бы он там был. По вершинам деревьев скакали тени, раз за разом меняя светлые и темные участки леса так, что он постоянно мигал и невозможно было смотреть на него без того, чтобы сойти с ума – лес гипнотизировал едущих по дороге, и всматриваясь в него дольше необходимого, можно было легко потерять сознание. Брата Эреба не тревожил лес – он не выказывал никаких признаков жизни, тем не менее лишний раз смотреть в его сторону брат Эреб не хотел. Скоро последнее светлое пятно в небе оказалось поглощено сплошной черной пеленой, и стало невозможно разобрать, где верх, а где низ. Выбрав наугад направление и сойдя с дороги, брат Эреб решил устроиться на ночлег. Стащив брата Изумзоромора с лошади и положив в траву, а затем приказав зомби дать себе знать, если что-то вдруг случится, он сел и стал размышлять о правильности принятого решения. Оставаться ночью у дороги, по которой в любой момент могли пройти разбойники, в изобилии расплодившиеся во время многочисленных войн, было не лучшим выходом. Но искать убежище в лесу было бы во сто крат глупее – с разбойниками хотя бы можно было договориться, а кто знает, что могло обитать в лесу и по ночам выбираться к его опушке. Брат Эреб вслепую нащупал свой мешок и, достав немного еды, поужинал холодной закуской – разводить костер сейчас не стоило, да и кремня у путников не было – а после заснул.

Среди ночи Брат Эреб проснулся от хруста ломающихся веток со стороны леса. Вскочив на ноги, он приготовился к битве с неизвестным существом. На странников напал человеко-ящерица:

ЧЕЛОВЕКО-ЯЩЕРИЦА
МАСТЕРСТВО 8 ВЫНОСЛИВОСТЬ 8

//Сразитесь с монстром лично, прикажите монаху-зомби сразиться с человеко-ящерицей или попытаетесь использовать маррангу и зомбировать страшилище?//

Брат Эреб спокойно спал, ему снилась картина их с братом Изумзоромором, а если в общем, то и со всеми монахами-дуалистами, победа. Хотя называть сон брата Эреба картиной было неверно: сама их миссия менялась постоянно, ее конец отодвигался все дальше, сложность становилась все больше, а надежды на успешное завершение оставалось все меньше, миссия же всех монахов-дуалистов была невыполнимой по определению из-за явно противоречащих друг другу идей о всеобщей вере в Темного Мона и о сохранении избранности монахов-дуалистов; ревностном охранении секретов их веры и признания их магического искусства идеальным и превосходящим все остальные, таких противоречий можно было насчитать еще много. Потому никакой картины и не было, брат Эреб знал только, что в конце пути испытает удовольствия, подобного которому испытывать ему еще не доводилось, а сон был лишь слабым отражением такого удовольствия. Вдруг его сон был прерван сначала тихими и размеренными, затем более громкими и рваными по темпу шагами, а в конце и оглушительным для ночной тишины бегом. Еще на первой стадии брат Эреб понял, что что-то идет неладно, но некоторое время не хотел верить в то, что из леса выбирается существо, которое надеется поживиться им, а напротив – надеялся на то, что само это существо испугается встречи с тремя людьми. Но этого не случилось. Брат Эреб широко раскрыл глаза, но не увидел ровным счетом ничего. Лишь нащупав кистень и приготовив его для боя, брат Эреб слабо осветил темноту отраженным от невесть откуда взявшегося источника миганием света на его металлическом шаре. Со стороны леса приближалось крупное, чуть ниже его самого, сгорбленное существо, непропорционально развитое – широкое с длинными мускулистыми, особенно по сравнению с тщедушным телом, руками, на концах которых сверкали когти, добавлявшие еще немного света в ледяную мглу. С приближением существа брат Эреб сумел разглядеть и его лицо – узкое, с огромной нижней челюстью, но мелкими зубами, большими, но постоянно полузакрытыми глазами и верхней частью черепа, возвышавшейся словно набалдашник над головой, что свидетельствовало об очень маленьком мозге существа. Это была человеко-ящерица. Что она делала в лесу сказать было сложно – человеко-ящерицы одинаково хорошо переносили и влажный климат болот и сухой – пустынь, но в лесах они встречались намного реже. В руках у человеко-ящерицы не было заметно привычного по прочитанным книгам массивного меча – несмотря на нехватку разума, они служили наемниками и выполняли мелкие неприятные поручения нечистых не руку людей, а те за это снабжали их оружием, помогающим отбиться от конкурентов за теорриторию, пищей и другими благами. Как человеко-ящерицам удавалось договориться с с людьми брат Эреб выяснять не собирался: во-первых, вряд ли ему когда-нибудь доведется присутствовать на таких переговорах, а во-вторых, эта человеко-ящерица договариваться с ним явно не собиралась, да и вообще, может быть никогда не встречала людей. Все это брату Эребу разглядеть и проанализировать удалось благодаря правильно выбранной позиции для ночлега – в противном случае он бы уже давно стал жертвой зеленой твари. Темнота осложняла бой – хотя бог дуалистов Темный Мон, что следовало из имени, предпочитал темноту, брату Эребу биться все же было лучше при свете дня. Решив, что настал самый момент навсегда распрощаться с зомби, он отправил его в битву, надеясь, что зомби за счет увеличенного болевого порога сумеет выдержать хотя бы пару ударов, а сам достал кистень и стал полуприсев перемещаться между кустами так, чтобы, оставаясь невидимым для человеко-ящерицы, одновременно оберегать находящегося без сознания брата Изумзоромора от перспективы стать легкой добычей рептилии и постепенно подбираться к дерущимся зомби и человеко-ящерице, выжидая, только чтобы нанести всего один удар в голову последней.

Монотеист-зомби, получив мысленный сигнал, бросился на монстра со скоростью и яростью, которые нельзя было ожидать от такого тщедушного существа. Он был безоружен, как и его противник и они сцепились в рукопашную. Человек-ящерица рычал, священник визжал, два сцепленных тела катались по земле. В ночной темноте, казалось, что схватились два бездомных кота и теперь не один не в состоянии одержать победы. Ничего нельзя было разобрать! Чудовищная какофония продолжалась почти минуту, пока брат Эреб, подкравшись, не нанес чудовищный удар кистенем по телу, оказавшемуся вверху. А потом еще один удар для верности. Рычание прекратилось, визг сменили стоны.
В свете очень кстати выглянувшей луны дуалист разглядел человека-ящерицу с проломленным черепом и, если судить по судорогам, еще и переломанным позвоночником, а так же зомби, который захлебывался кровью из разорванного горла. Несколько мгновений он еще дышал, после чего ментальная связь между монотеистом и братом Эребом прервалась. Священник был мертв. Человек-ящерица продолжал извиваться. Тучи вновь скрыли ночное светило. Теперь сам Темный Мон вряд ли увидел хоть что-то на поле битвы.

//Оседлаете коней и, привязав к седлу бессознательного брата Изумзоромора, покинете место побоища или решите дождаться утра в компании покойников?//

Брат Эреб, увидев тучи, вновь заслоняющие луну, грустно вздохнул. Ему приходилось привыкать к не самым приятным условиям путешествия, одним из которых, безусловно, была переменчивая погода. Впрочем, единственным недостатком этой ночи была лишь всепоглощающая темнота, не позволявшая брату Эребу видеть дальше нескольких метров – и это при привыкших к ней глазах, в первые мгновения после пробуждения ему пришлось испытать ощущения, обычно доступные слепым; густой холодный воздух, возвещающий о том, что несмотря на обросшие складками медленно ползущие к земле тучи, грозы не будет, нравился ему куда больше. При случае брат Эреб пообещал себе поискать факел, лампу или, если повезет, редкий и дорогой амулет источающий невидимый для других свет, открывающий взору не только то, что скрывает темнота, но и то, что находится за завесой будущего, пусть и недалекого – нескольких минут, но этот плюс был не менее важным, чем так желаемый им свет. Пылающая ненависть, испытываемая братом Эребом ко всяческим нелюдям, несмотря на свои очевидные недостатки претендующим на сношения, а то и на равные права с людьми, заставила его подойти к отходящей в небытие человеко-ящерице и совсем не из жалости ударить ее кистенем в голову еще раз. Это попадание стало для твари последним. Пришло время ликвидировать неосмотрительно оставленные следы. Напоследок пнув тело человеко-ящерицы, он оттащил его вместе с трупом священника недалеко в лес, так, чтобы не оказаться в зоне видимости возможно обитающих там существ и так, чтобы случайно проезжающих по дороге путников не привлекли два трупа, лежащие близ леса. По характеру ранений человеко-ящерицы можно было легко догадаться, что они не могли быть нанесены безоружным священником. А дальнейшие мысли обладателей столь омерзительной находки могли привести их и к правильной цели, чего брату Эребу очень не хотелось. Лес постепенно начинал наполняться шумом. К беспорядочно ухающей в ночном небе сове примешивался треск и свист летающих насекомых, а из глубин леса исходили шелест и шуршание листьев и подозрительный хруст. Решив, что ему и коням, а уж тем более брату Изумзоромору хватило времени отдохнуть, хотя поручиться он мог только за себя – спать всего по нескольку часов в сутки для него было не в новинку, брат Эреб, сорвав по пути пару приглянувшихся ему белых цветков с полусферических кустарников, вновь усадил брата Изумзоромора на его коня, привязал и, с трудом обуздав свое нетерпение, медленно поехал дальше по дороге, уверенный, что, несмотря на темноту, он все же выбрал правильное направление.

Остаток ночи прошел относительно спокойно: конечно двигаться по плохо освященной местности было неудобно, но все обошлись без травм. Лишь совы да далекий волчий вой в темных чащах нарушал покой путешественников. Но брат Эреб, как настоящий монах-дуалист не боялся голосов Ночи, а бесчувственному брату Изумзоромору, казалось, было все равно. Брат Эреб и его спутник успели проехать с десяток миль. К тому моменту, когда первые лучи солнца осветили Элгариолл, братья находились где-то в окрестностях Вееркона.

Внезапно откуда-то справа раздался топот копыт. Всадники быстро приближались, а путешественникам спрятаться было некуда. Брат Эреб приготовил свое оружие к бою и застыл на месте, готовый как к переговорам, так и к смертельном бою.
Кавалеристы появились из-за холма. В отряде было около десяти всадников, в легких кольчугах, открытых шлемах, без щитов, зато с длинными и тонкими кавалеристскими пиками без опознавательных флажков и с длинными палашами на боку. Всадников возглавлял молодой воин с копной золотистых волос, выбившихся из-под шлема.
Остановившись на безопасном расстоянии от дуалистов, он прокричал монахам:
– Стойте на месте! Вы за Ангулл или за Орл?

//Ничто не указывает на вассальную принадлежность отряда. Придется отвечать: скажите, что вы люди герцога Ангулла или ответите, что вы союзники герцога Орла?//

Брат Эреб и брат Изумзоромор час за часом ехали по абсолютно пустой дороге, что было весьма странно, особенно учитывая то, что теперь они ехали не от Невера, а к Вееркону, так что близ города людей должно было быть больше. Менялся пейзаж по обеим сторонам дороги: лес словно бы раздвигался образуя лежащую впереди равнину, если раньше лес почти граничил с дорогой, то теперь его полоска лишь зеленела на горизонте, массивные темные приземистые деревья, глубоко сплетающиеся своими кронами друг с другом, образуя настоящий лес, смыкающийся над головой, а не совокупность деревьев, уступали место высоченным узким палкам, одиноко стоящим на земле – расстояние от одного до другого составляло порядка двухсот метров, их крона аляповато висела на самой макушке, не давая никакой тени. Менялась и земля: если раньше внизу у дороги расстилалось сплошное изумрудное полотно, то теперь там лежало выцвевшое коричнево-серое лоскутное одеяло. Исчезли и кусты. Но менялось все так медленно, что брат Эреб на это внимания не обращал – единственным резким изменением стала дорога. Раньше она была грязно-желтой, но вдруг ее сменила вымощенная неровной формы камнями магистраль, очевидно, часто используемая купцами для перевозки товаров и путешественниками без явной цели. Загадка, почему строительство дороги не было закончено, казалась легкой: началась очередная война, на достройку дороги не хватило денег, а может, война была между Невером и Веерконом и чтобы не форсировать действия, ее завершение отложили. Как оказалось, надолго. Не менее резким изменением стало появление всадников из-за холмов. Где только были глаза и уши брата Эреба... Да и все равно спрятаться от них было бы негде. Оценив взглядом их кольчуги, брат Эреб подумал, что арбалетная стрела прошила бы тела всадников в такой декоративной броне насквозь. Возьми он у брата Изумзоромора арбалет, брат Эреб сумел бы подстрелить двоих-троих, но не весь отряд. А значит нужно было начинать переговоры. Несмотря на грубый тон вопроса, всадники выглядели достаточно миролюбиво, а это давало брату Эребу шансы. Быстро оценив ситуацию, а именно, что разбойники на дороге могли бы задать этот вопрос только чтобы потешить себя, да и не были похожи неплохо экипированные всадники на бандитов, и что вряд ли эти люди могли быть посланы на выручку Вееркону и герцогу Орлу: отправлять небольшую группу людей было бы самоубийством, а неплохо дисциплинированная армия герцога Ангулла не поддавалась на провокации, ее не так легко было измотать, так что отряд авантюристов, призванный беспокоить врага, ждали бы лишь облава смерть в камере пыток. Впрочем, это вполне мог быть отряд разведчиков из авангарда посланной на выручку армии союзников Орла, хотя что и зачем можно было разведовать около одиноко стоящего посреди пустоши Вееркона сказать было сложно: тактика армий в таких случаях была простой – атака на осаждающих одновременно из города и извне, разведка была излишеством. Прикинув шансы и получив однозначный вывод, брат Эреб сказал:
– Мы друзья и союзники герцога Ангулла, незнакомец.
Куда как вероятнее было, что это люди подозрительного ко всему герцога Ангулла, ищущего мифических врагов, готовых сорвать осаду. Но иногда и самое очевидное и логичное может оказаться ошибочным.

- Может это так, а может и нет, – глубокомысленно произнес командир отряда, – В штабе разберется. Штабным ведь все равно делать нечего. Так что вы поедете с нами. Фран, Жармэ, Этье, и вы лично, сержант, отвечаете за них головой! Отряд! Назад в лагерь!
– Один из них, по-видимому, болен, – заметил пожилой кавалерист в тусклом шлеме и с длинными седыми усами, – нам еще холеры не хватало!
Молодой всадник окинул братьев недовольным взглядом:
– Клянусь Темным Моном, ты прав. Один еле держится в седле, да и другой какой-то нездоровый. Чем болен твой спутник, странник?

//Что ответит брат Эреб: если хотите разъехаться с настырными кавалеристами есть смысл сказать о какой-нибудь заразной болезни. Или решите посетить военный лагерь?//