Захват БрежинаБандиты развалились прямо на траве вокруг большого костра, лениво отмахиваясь от мошкары. От берега, возле которого был разбит их лагерь, повеяло вечерней прохладой — жаркий день скатывался к сумеркам. На западе, над вершинами сосен, пожаром пылал закат, в то время как с востока, со стороны моря, наступала густая ночь, тёмно-лиловая, словно созревший бланш.
Лесные разбойники предавались праздности — кто-то шлёпал картами в компании таких же прожигателей чужого добра, другие набивали брюхо, обгладывая жареные рёбра. Идиллия… если бы не кучи награбленного барахла — десятки тюков, корзин и сундуков, сваленные в ожидании сортировки и справедливого раздела. Похоже, дисциплина в банде была не на высоте — приставленный охранять награбленное разбойник дремал в обнимку с огромной бутылью самогона, привалившись спиной к одной из тачек, нагруженных мешками с отобранной одеждой.
Один из бандитов, пристроившись у большого поваленного бревна, играл на пастушьей свирели, выводя какую-то жалостливую мелодию. Кто-то затянул заунывную песню — пара голосов попыталась ему подпевать, но вышло так неказисто, что соседи непрошеных «хористов» попросили тех заткнуться.
– ...Уж получше, чем твой храп, Желтяк! И вообще, прикрой пасть!
– Сейчас я сам тебе её прикрою, свиное рыло!
Впрочем, до разборок так и не дошло — полаяв друг на друга ещё, больше для порядка, разбойники вернулись каждый к своему занятию.
Разведчик ещё несколько минут изучал обстановку, запоминая расположение бандитов, затем сплюнул сквозь зубы, поглядев на это непотребство, и скрылся в зарослях, стараясь не выдать своего присутствия ни единым неосторожным звуком.
***
– С полсотни, говоришь…
Задира нахмурил густые тёмные брови, что сделало его лицо, и без того довольно мрачное, откровенно пугающим. Людоед, чёрный вороной жеребец, нетерпеливо загорцевал, словно учуяв нарастающее нетерпение своего хозяина — человека довольно вспыльчивого и порывистого. Солдаты на всякий случай отступили подальше — кроме разведчика, вытянувшегося по струнке, дожидаясь решения чародея.
Натянув поводья, Гестас криво улыбнулся.
– Если разыграем партию без потерь — я проставляюсь!
«Хорьки» азартно переглянулись — похоже, после боевой операции их ожидала знатная попойка: «хорьки» славились своей стремительностью и смертоносностью, а когда их вёл мастер Бойл, превращались в настоящих посланцев смерти.
Чародей наклонился в седле, подозвав офицеров.
– Тесак — останешься в лагере за главного. – Видя, как омрачилось лицо подчинённого, Гестас хохотнул. – Не горюй — выпадет и на твою иссохшую душу пара капель…
– Следует ли мне привести в лагерь потерпевших для опознания имущества, милорд?
Чародей задумчиво потёр выбритый острый подбородок:
– Не торопитесь. Думаю… сперва следует взглянуть — может, найдётся и для нас что-нибудь полезное. – В глазах мага вспыхнул жадный блеск, как и у стоявших вокруг бойцов. – Боров, ты отправишься со мной — ударим по лагерю с юга. Костолом — собери лучников и расставь их цепью со стороны леса и с севера. Тебе открывать бал, а мы с Боровом встретим тех, кто попытается укрыться в зарослях.
– А как быть с пленными?
– Что? Пусть проваливают в свои деревни!
– Простите, милорд — пленными разбойниками…
Гестас внезапно расхохотался, согнувшись в седле. Людоед, словно почуявший настроение своего хозяина, встал на дыбы, зловеще заржав. Солдаты невольно попятились от своего командира — такую жуткую картину сейчас представлял безумно хохочущий чародей на вставшем на дыбы чёрном жеребце.
– «Пленные разбойники»? На кой нам пленные разбойники, Боров?! ВСЕХ В РАСХОД!!
***
Вспышка охотничьего азарта, всегда охватывавшая Гестаса в таких случаях, довольно быстро выдохлась, уступив место опустошающему чувству апатии. Как-то слишком быстро в этот раз… травить медведя голодной сворой и то интереснее — никогда не знаешь до конца, кто одолеет. К сожалению, что охота, что мелкие облавы на бандитские гнёзда давно уже не приносили Задире полноценного удовольствия. Слишком мелко. Слишком безопасно…
Сражение — да нет, скорее облава, даже избиение — закончилось прежде, чем на западе успели погаснуть последние закатные отблески. Сейчас по лагерю, среди трупов, тлеющих поленьев и разбросанного барахла, деловито сновали «хорьки», собирая заслуженные трофеи — сапоги, оружие, предметы амуниции и всякую ценную всячину, которая завалялась в карманах у мертвецов.
В стороне группа солдат чародеев охраняла нескольких пленных — Боров взял на себя смелость придержать нескольких кандидатов в жмуры, рассчитывая их перевербовать, и Гестас ничего не имел против подобного самоуправства.
Маг мрачно бродил по разорённому лагерю — встречные «хорьки» поспешно козыряли, стараясь убраться с дороги недовольного господина. Что это за битва, если всё идёт в полном соответствии с планом, да ещё и заканчивается минут за пятнадцать?
Под ногой мага что-то хрустнуло. Выйдя из задумчивости, он посмотрел вниз, наклонился: под чёрным сапогом оказались обломки простой самодельной свирели. В этот момент к чародею подбежал один из сержантов.
– Милорд — там, в пещере, пленные...
– И что с того? Я же сказал — пусть уматывают! – раздражённо отозвался чародей.
Однако сержант продолжал стоять рядом, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Вытерев широкий и красный, как медная кастрюля, лоб, он проговорил:
– Лучше бы вам, ваша милость, самому взглянуть. Уж больно странный…
***
На стороне лагеря, удалённой от моря, в усыпанной рыжеватой хвоей земле обнаружился лаз. Бандиты, вероятно, наткнулись на него случайно — расширив ломами и кирками трещину в прочной каменистой породе, они создали в этом живописном месте схрон, где держали наиболее ценное из награбленного добра, оружие, порох, а также пленников.
У входа в подземный спуск чародея дожидались несколько бойцов с факелами. Спуск оказался неудобным, слишком узким и крутым, но поделать было нечего — пуская в ход магию, Гестас рисковал обрушить лаз. Когда «хорьки» с факелами ловко соскользнули вниз, маг, ворча полез следом…
В пещере стояло тяжёлое «казарменное» амбре — похоже, в дни скверной погоды банда предпочитала ночевать здесь, и из-за скверной вентиляции смрад многих немытых тел так и не успел выветриться. Гестас пробормотал себе под нос пару слов, и по проходу зазмеился сквозняк, выметая наружу вонь, въевшуюся в почву и камни.
Сбежав по крутым каменным ступенькам естественного происхождения, чародей оглянулся вокруг — пещера оказалась довольно обширной. Каменные стены надёжно поддерживали высокий свод, целящийся вниз копьями сталактитов. Кое-где на полу валялись лежаки и циновки — наиболее предприимчивые из бывших обитателей пещеры даже умудрились натянуть гамаки между каменных колонн.
Трупов в пещере не оказалось — тёплая погода и свежий воздух выманили всю банду на поверхность, навстречу своей судьбе — зато нашлись живые. В одном из ответвлений, или скорее альковов, обнаружились опустевшие деревянные клетки: «хорьки» вывели всех, кого нашли, наружу. Всех, кроме одного…
Краснолицый сержант указал на одиночную клетку, втиснутую в трещине почти на уровне пола, двое бойцов опустили факелы, чтобы подсветить — Гестас с удивлением заметил, что они стараются не приближаться к решётке. Наклонившись, маг вгляделся в сгустившуюся за прутьями темень.
В самом углу клетки кто-то пошевелился — кто-то явно не того размера, чтобы вызвать опасения таких бойцов, как «хорьки». Гестас нетерпеливо вырвал факел у одного из солдат и подошёл ближе, однако узника, похоже, напугал этот жест — он отполз ещё дальше, забившись в самый угол. В неверном трепещущем свете чародей разглядел обрывки одежды, едва держащиеся на грязном худом тельце, и тонкую руку, прикрывающую от света глаза. В клетке сидит ребёнок?
Чародей выпрямился.
– И?
– Э-э, милорд?
– Вы позвали меня, чтобы засвидетельствовать, что бесчеловечные негодяи бандиты — да подавится земля их прахом – держали в плену ребёнка, э? И что прикажешь делать, Щелкун — дать ему грудь, поменять пелёнки или почитать сказу?
Чародей, закипая, скрипнул зубами. В этот момент человек в клетке завозился. Задира бросил ещё один взгляд на пленника — и не сдержал удивлённого возгласа. Если только тому виной не были пляшущий свет факелов, игра теней или какое-нибудь увечье, то…
Бойл опустился на одно колено, протянув руку к решётке. Начертив в воздухе несколько символов, он подул в сторону деревянных прутьев, которые начали тлеть, на глазах распадаясь десятками малиновых искр, и негромко позвал:
– Эй, мелкий – или мелкая… – иди сюда! Иди, не бойся! – Видя, что пленник, испуганно вжавшийся в стену, не спешит сотрудничать, маг с трудом подавил в себе гневный окрик и продолжил: – Те дурные люди, которые засунули тебя сюда — их больше нет. Мы их… э-э, прогнали. Тебя никто не обидит, обещаю!
Ребёнок ещё несколько минут не двигался с места. Гестас из последних сил сдерживался, чтобы не призвать «Призрачное лассо» и не вытянуть испуганного узника с помощью Силы, но, к счастью, этого не потребовалось: дитя, настороженно косясь на незнакомцев, выползло наружу, споро перебирая четырьмя тоненькими руками...
Криадан
Герой легенд
